Гайдуков Сергей - Костя Шумов 5
СЕРГЕЙ ГАЙДУКОВ
САМАЯ СЛАДКАЯ БОЛЬ
КОСТЯ ШУМОВ
РАССКАЗЫ – 00
Глава 1
Это случилось в один из тех зимних дней, когда холод превращает сердце в маленький кусочек льда.
Она согревалась черным кофе. Ладони нежно обнимали голубую чашку, пар поднимался над мерно подрагивающей поверхностью и исчезал, не касаясь ее подбородка. Я быстро допил стакан портвейна, и огонь понесся по жилам со скоростью экспресса.
— Я выросла в интеллигентной семье, — сказала она. Длинные накрашенные ресницы качнулись. Ей было интересно, как я отреагирую.
— Все мы выросли в интеллигентных семьях. — Я поставил стакан и убрал пустую бутылку из под портвейна под стол. Как то подозрительно быстро она закончилась. — И все мы вынуждены жить в мире, где сразу за порогом хочешь не хочешь, а вляпаешься в дерьмо. Башни из слоновой кости, в которых можно пересидеть плохие времена, еще не поступили в продажу.
— Но я же еще и женщина. — Ресницы снова качнулись. Алые губы коснулись ароматной черной жидкости, оставив на фарфоре слабый розовый след.
— Об этом трудно забыть, — равнодушно сказал я.
— Спасибо за лесть...
— Это не лесть.
— Тогда спасибо за правду.
— Обычно за правду не говорят «спасибо». За правду бьют в морду, — сообщил я, не добавив, что и сам имею некоторый опыт в нарезании правды матки тонкими ломтиками для последующего поднесения на серебряном блюде заинтересованным лицам.
Очень часто потом серебряное блюдо обрушивалось мне на голову. Я никогда не вел списка тех людей, отношения с которыми у меня испортились от того, что я воздерживался от лжи, но, вероятно, они могли бы составить население небольшого поселка городского типа. Веселенькое получилось бы местечко.
Опустевшая голубая чашка встала рядом с моим стаканом, который теперь выглядел презренным свинопасом возле принцессы крови.
— Женщине особенно трудно привыкнуть к тому, что вокруг нее все бьют друг другу морду, — продолжила она. — За правду, за ложь или из за плохого настроения...
— А вам бы хотелось, чтоб все дарили друг другу цветочки? — Я рассмеялся. Сегодня мы были особенно циничны — я и портвейн во мне.
— Необязательно. Достаточно простых человеческих отношений. Уважение, взаимопомощь, честность...
— Так вы пришли, чтобы пожаловаться на жизнь? — уточнил я. — Я, конечно, могу вас выслушать, но вообще то сострадание — не моя специальность.
— Ну а жаловаться — не мое призвание. Я пришла, потому что... — Она вздохнула, раскрыла сумочку, вытащила пачку «Мальборо» и приготовилась закурить.
— Плохая идея, — сказал я. — На стене не висит табличка «Курить запрещено»?
— Нет, не висит, — чуть растерянно произнесла она. Сигарета замерла между тонких пальцев.
— Значит, скоро появится. Во всяком случае, здесь ей самое место.
— Разве вы не курите?
— Сам не курю и другим курить у себя дома не разрешаю. Те, кто вас прислал, должны были вас предупредить.
— Никто меня не присылал, я пришла сама. — Сигарета исчезла. — Я пришла потому, что одна моя подруга сказала, что с вами можно обсудить некоторые деликатные проблемы...
— Вы не перепутали меня с... дамским доктором?
— Да что это такое?! — Румянец чуть тронул ее щеки. Наконец то я сумел вывести гостью из себя. Это грело мое самолюбие не хуже портвейна. — Если не хотите со мной разговаривать, то я просто встану и уйду!
Вранье. Если бы ты и вправду хотела уйти, то не закидывала бы ногу на ногу и не произносила гневных реплик в мой адрес. Я нужен тебе больше, чем ты мне.
Во всяком случае — пока.
— Сидите, — мягко сказал я. — Не хотел я вас обижат
